Реклама в Интернете

Альманах Курносая
"Я к курносой красотке не слишком спешил"
Жорж Брассанс

   ПУБЛИЦИСТИКА, ПРОЗА, ПОЭЗИЯ.

Выпуск #58

КУРС - НА ИСПАНИЮ


В заглавии обозначен нынешний вектор моих мыслей. Он направлен не к смерти как таковой, но к стране, где по выражению Лорки "все имеет металлический привкус смерти". После того, как я доберусь до Испании и вернусь оттуда, я продолжу выпуски данного альманаха уже на испанском материале. А пока я постарался собрать оставшиеся заметки, которые мне хотелось не забыть и не потерять. Фактически - это две большие статьи 2001-го и 1997-го годов, для которых уже не поставишь ссылку на оригинал.

ЗОВ СМЕРТИ

А. Коткин.


курносая смертьРоссию захлестнула эпидемия самоубийств. В Санкт-Петербурге только за прошлый год покончило с собой более тысячи человек. Не лучше обстоят дела в Москве и других крупных городах. Явление представляется достаточно загадочным, потому что среди сообщений о попытках свести счеты с жизнью то и дело упоминается загадочный "призрачный зов", толкающий людей на крайний шаг.
Житель Санкт-Петербурга услышал "манящий голос", стоя на балконе своей квартиры. Жена и дети чудом оттащили его от перил, когда он собирался шагнуть вниз с восьмого этажа... Пенсионерку из Казани "загипнотизировал" блеск бритвенного лезвия: пальцы "как бы сами по себе" взяли его и попытались вскрыть вены...
Статистика свидетельствует: в России действительно участились случаи добровольного ухода из жизни. Объясняя этот социальный феномен, специалисты традиционно винят стрессы, неустойчивое политическое и экономическое положение страны. Но истинные причины, скорее всего, много сложнее. Ученые пришли к выводу: в каждом живом существе таится "программа самоуничтожения". Ведь и в животном мире в последние годы все чаще наблюдаются самоубийства. Между тем, очевидно, что китов или, скажем, дельфинов, сводящих счеты с жизнью целыми стадами, не донимают ни политические, ни экономические проблемы...
Феномен массовых самоубийств среди леммингов известен определенной регулярностью. Когда численность этих грызунов, обитающих в тундре, достигает некой критической величины, они начинают массовые миграции. При этом большая часть погибает: целые полчища леммингов бросаются с берега в реки и озера...
Зачем? Почему это происходит? В попытке дать ответ на эти вопросы создано направление под названием "танатология" - наука о смерти. Идея заключается примерно в следующем: чтобы сбалансировать жизнь на планете, в каждое живое существо заложены две противоборствующие программы: тяга к жизни и программа самоуничтожения. Последняя включается во время, скажем, демографических взрывов, когда резкий рост численности популяции одного вида угрожает общему равновесию биосферы. Возможны и другие причины суицида животных. Настойчивый "зов смерти" настигает больных, родившихся с дефектами или просто слабых. Если их не убивают хищники, они "уходят" сами, чтобы их вид оставался более жизнестойким.

Все это в полной мере относится и к нам с вами. Ключом для начала работы программы самоуничтожения может послужить изменение климата, экология, нехватка пищи, социальные и другие стрессы, о которых много говорят различные специалисты. Но суть проблемы не в самих стрессах, а в пороге чувствительности к ним. Ведь "программа смерти", естественно, должна иметь и имеет защитные "предохранители" от случайного включения. Наша беда в том, что в последнее время систему самоуничтожения могут привести в действие всё более и более слабые "удары". И "предохранители" не выдерживают там, где еще 10 лет назад на них можно было спокойно положиться. Порог чувствительности современного человека значительно опустился. Через него в зону не комфортности, а за ней в зону депрессии, в которой для многих звучит "зов смерти", уже легко переступают люди, у которых раньше просто не могли возникнуть мысли о суициде. "Зов смерти" ведет не обязательно к демонстративному суициду. Люди чаще всего уходят из жизни тихо: ускоряется процесс старения, стремительно истончается иммунная защита, так что фатальным становится даже насморк. Известно, что во время стихийных бедствий в половине случаев (!) люди погибают не от травм, а от остановки сердца. Это тоже жертвы "зова смерти" - их организм просто не пожелал бороться за себя и добровольно ушел из жизни. Между тем человеческое тело имеет поистине фантастические запасы прочности.
Что нас пугает: холод и простуда? Считается, что семь минут, проведенных в ледяной воде, неизбежно ведут к смерти. Пятилетний малыш-норвежец Вегард Слетемунен, наверное, не знал об этом, провалившись под лед реки. Он пробыл там 40 минут. Когда безжизненное тело ребенка вынесли на берег и стали делать искусственное дыхание и массаж сердца, мальчик стал подавать признаки жизни. В больнице через двое суток он полностью пришел в себя и спросил: "А где мои очки?". Что еще считается смертельным для человека? Пуля в сердце? Григорий Ольховский получил во время Великой Отечественной сквозное пулевое ранение сердца, но остался жить вопреки прогнозам врачей... Рядовой Василий Брюханов тоже был, казалось бы, смертельно ранен, но, вопреки всем законом, не только выжил, но и 50 лет проносил в сердце застрявшую пулю...

Есть ли границы возможностям нашего организма? Мы уже через минуту задыхаемся при отсутствии воздуха? Филиппинский рыбак Пакино с острова Лусон, назло этому мнению, почти час может находиться под водой без специальных приспособлений.
А Славко Вуколович из Титовграда и вовсе неделю не дышал, засыпанный землей. Он решил очистить колодец на своем дачном участке. Спустившись на 7,5 метров по веревочной лестнице, Славко стал убирать мусор со дна. Внезапно произошел обвал. Лишь через шесть дней сосед, заметив у колодезного сруба ведро и одежду, забеспокоился и поднял тревогу. Когда завал раскопали, Вуколович был в глубоком обмороке, но жив. И буквально через сутки вновь встал на ноги...

И такая жизнестойкость не исключительна. Ведь физические возможности организма примерно одинаковы у всех. Главное в критический момент - не поддаться "зову смерти". Как же избавиться от него? Один из возможных путей подсказывает так называемый "феномен шведских лесорубов". Шведы (и еще венгры) - этнос, который, согласно длительным наблюдениям специалистов, наиболее склонен к суициду. Но среди шведских лесорубов случаи самоубийств практически отсутствуют. Заинтересовавшись этим явлением, ученые пришли к выводу: спасением в данном случае были тяжелая работа, а также постоянный риск оказаться под упавшим деревом. Все это способствует выделению морфиноподобных веществ, сглаживающих воздействие стрессовых ситуаций. Из этого можно сделать вывод, что опиоды, эндорфины и другие внутренние наркотики, выделяемые непосредственно нашим организмом во время физических нагрузок, снижают чувствительность тикающего в каждом из нас "механизма самоуничтожения".
Источник: "Новгородские ведомости".

ГАРЧЫШНИКИ


Есть такой примечательный поэт Шиш Брянский. Как талантливый молодой поэт он порой старается вдохнуть свежесть в штампы прежних авторов: "Дорогая, сядем рядом, и отравимся, блядь, ядом". Но главное, что меня привлекает в Шише, это попытка вернуть русским людям русский язык - вместо газетно-телевизионного, к которому нельзя относиться позитивно (тьфу!!! как только такие слова в горле не застревают?!!). Здесь печатается одно из таких его стихотворений (его тема - конечно, о смерти).


Мамка мне Гарчышники паставила,
Акцябровую вдахнула хмурасць,
Выпила за Родзину, за Сталина,
Агурцом салёным паперхнулась.

Мамка пьёт, как папка пил, бывалача,
С Лёхаю касым и с дзедай Вовай -
В Тубзалет схадзила, праблевалася,
А патом па новай, блядзь, па новай.

Мне же Спину жгут газетки хуевы,
Внутрэнее чуйствую сгаранье.
Гадам буду - мне падобнай уеби
Ащущаць не прывадзилась ране.

Цела всё раздулась, как у маманта,
На Щеках смярцельная рубиннасць...
Мамка! мамка! я же сдохну, маменька!
Ни Хуя не слышыт - атрубилась.

Вот как алкагольные напитачки
Да трагедыи парой даводзят.
В тры нуль нуль аткинул я капытачки,
Вся радня сбяжалась, мамка воет.

В гробе я ляжу, с пячалью думая:
Помер, мамка, помер твой рабёнак!
Видзишь, мамка, таки врэзал Дуба я
Ат Гарчышникав тваих ябёных.

УБИТЬ МЭРА


Мэра Бухареста отныне может убить любой желающий. Правда, только на его собственном сайте. Чтобы победить в этой несложной флэш-игрушке, нужно попасть дротиком в голову мэра. А поводов не любить его у жителей Бухареста достаточно. Скажем, в этом году мэр отдал распоряжение истребить около 200 тысяч бездомных собак, что вызвало бурю протеста со стороны как защитников животных, так и простых горожан. Впрочем, самому Басестку игра пришлась по душе. Игра появилась на сайте как раз ко Дню рождения мэра, а в ее тестирования принимали участие его друзья и соратники по партии.
Источник: Annanova

РЕАЛЬНАЯ СМЕРТЬ


19 ноября 2001 года в автокатастрофе под Выборгом погиб Алексей Мурашко AKA Lemur. Ему был всего 31 год. Те, кто работал с ним в Дуксе, Петерстаре, Вебпласе, Датаарте, утверждают, что он был очень хорошим человеком. Lemur был среди тех, кто начинал Интернет в Питере, занимался первыми сетями высокоскоростной передачи данных, долгое время он был менеджером Mail.Ru. Это, пожалуй, третья реальная смерть, среди людей, реально строивших русский Интернет (кстати, "вторая" смерть была мной отписана ровно двадцать выпусков назад).

MEMENTO MORI

Александр Житинский, перепечатано из "Руccких кружев" от 19 июля 1997 года.


Памяти моей матери Антонины Илларионовны Житинской, умершей в этот день три года назад


Давно примериваюсь к этому, на первый взгляд, странному, но абсолютно оправданному и необходимому сайту Андрея Травина, где собраны художественные тексты и эссе о смерти, а также исследование на тему "Смерть в Internet".

Тема важная. Не очень привлекательная с виду. Лишний раз вспоминать о смерти не хочется. Но древние предупреждали: "Помни о смерти". В этом есть глубокий смысл, и автор сайта его хорошо понимает.

Я не собираюсь быть посредником между вами и текстом. Статья заслуживает того, чтобы быть прочитанной от начала до конца. Я лишь выскажу некоторые попутные соображения, которые возникли у меня по ходу чтения текста.

Собственно интернетный аспект предложенной темы взволновал меня мало. Кто и когда зарегистрировал "домены смерти" (death.net, death.com etc.) и что на них находится - мне почти все равно. Другое дело - виртуальные смерти, одна из которых некоторое время назад заставила меня сильно поволноваться и даже написать большую статью. Этот эпизод упоминается и в статье Травина.

Но мы пока все еще живем в реальном мире, поэтому смерть реальная, или, как ее называет Андрей, "смерть естественная" - волнует еще больше. Возникающие в Сети мемориалы - Высоцкого, Бродского, теперь и Окуджавы - позволяют выплеснуть чувства в HTML, хотя иногда кажется, что авторы мемориалов соревнуются - кто быстрее откликнется на печальное событие. И все же такие страницы нужны, хотя - Бог мой! - какой напыщенный вздор иногда пишут в памятных сетевых книгах!

"Смерти поэтической" Андрей Травин посвящает большую главу, прочитайте ее сами. Речь не о Пушкине, Лермонтове, Есенине, Маяковском, а о теме смерти в творчестве некоторых поэтов, из которых Травин выделяет Лорку и француза Жоржа Брассанса, которого много переводил. По странному совпадению (и я сообщил об этом Андрею) 25 лет назад я тоже перевел 4 или 5 песен Брассанса, с которым тогда только что познакомился и который мне страшно полюбился. Одна из них - "Завещание". Вспомнив это, благодаря Травину, я порылся в архиве и нашел перевод! Если позволите, я приведу его здесь. Все же он пролежал в столе четверть века.


Заплачу я, как плачет ива,
когда наш боженька с утра
зайдет и скажет мне игриво:
"А не пора ли нам пора?.."
Мне этот мир придется бросить,
оставить навсегда его...
Но... Пошумит еще средь сосен
сосна для гроба моего
сосна для гроба моего...

Когда в казенной колеснице
меня к чертям поволокут,
я постараюсь тихо смыться
хотя б на несколько минут.
Пускай могильщики бранятся,
пускай пеняют на меня...
Могилы буду я бояться,
как школьник доброго ремня,
как школьник доброго ремня...

Но перед тем, как в ад спуститься
и души грешников считать,
мечтаю я слегка влюбиться,
мечтаю влопаться опять.
Сказать "люблю!" какой-то пташке,
а хризантемы, что в венках,
вполне заменят мне ромашки,
чтоб погадать на лепестках,
чтоб погадать на лепестках...

Наш старый Боже, растревожа
вдову, меня отправив в снос,
не будет тратить лук, похоже,
чтоб довести ее до слез.
Когда ж вдова моя, к примеру,
решится на повторный брак,
пусть ищет мужа по размеру,
чтоб он донашивал мой фрак,
чтоб он донашивал мой фрак...

Ты, мой преемник незнакомый,
люби жену мою, вино...
Кури табак мой, только помни -
Ко мне влезть в душу не дано.
Мое останется со мною,
и я смогу, сомнений нет! -
стоять, как призрак, за спиною,
коли нарушишь ты запрет,
коли нарушишь ты запрет...

Итак, я кончил завещанье!
Здесь желтый листик погребен.
На двери надпись на прощанье:
"Нет по причине похорон",
Но я покину мир без злобы,
Зубных врачей покину я!
В могилу я отправлюсь, чтобы
блюсти законы бытия,
блюсти законы бытия...


Прощу прощения, перевод оказался длинным. Впрочем, не длиннее оригинала. Интереса ради можете сравнить его с переводом Бориса Рысева из коллекции Андрея

В последней части своего эссе Травин обсуждает возможности виртуального бессмертия и приводит принадлежащую мне фразу "Интернет - это форма бессмертия". Антон Носик уже опровергал ее в одном из своих обзоров, я же недавно пояснил, что я имел в виду на новом сайте АлексаРомы, посвященном Кибер-Богу.

И заканчивается эссе отсылкой к песне любимого мною Армена Григоряна, с которым дружу уже десять лет - "Смерти больше нет".

А она, увы, есть. Но это не повод для грусти, как и для веселья. Без нее жизнь не казалась бы такой привлекательной. Именно она придает жизни смысл и значение. Мне кажется, об этом крылатая римская фраза, вынесенная в заглавие. И Андрей Травин, напоминая нам о смерти своим философским сайтом, где есть немало и других текстов, еще раз доказывает, что русская Сеть в лучших своих проявлениях может подниматься до осмысления вечных законов бытия.

ТАЙНЫ СЕМЕНОВСКОГО КЛАДБИЩА

В. Кардин, перепечатано из "Русского журнала"


Кончилась война, разметавшая людей во все концы. Мобилизованные некогда москвичи - кто уволившись из армии, кто выписавшись из госпиталя - возвращались домой. Мир нес облегчение и надежды.

Когда радость долгожданных встреч и первые заботы по обустройству миновали, начали вспоминать о родных могилах - тех, что оставались без присмотра эти тяжкие четыре года. Тут-то выяснилось: иные могилы исчезли. Бесследно. Вместе с кладбищенскими участками. Москвичи обивали пороги в разных учреждениях, но так и не удостаивались внятного ответа.

Присутствуя иногда при таких домашних разговорах, я держался в стороне и не открывал рта. Мне было известно кое-что относительно темы, лишавшей сна многих. Но предпочитал молчать. Не потому, что был обязан хранить тайну - просто язык не поворачивался.

На фронт я уходил из знаменитого Института истории, философии и литературы - там учились будущие знаменитые поэты: Александр Твардовский, Семен Гудзенко, Юрий Левитанский, - оттуда же вышел Александр Шелепин, "Железный Шурик", будущий председатель КГБ. Через несколько дней после начала войны многих наших студентов, и меня в том числе, вызвали в комитет комсомола и объявили мобилизованными на рытье котлована для большого авиационного завода. Дали адрес и - завтра без опозданий к восьми утра. Меня, не отличавшегося общественной активностью, по чистой случайности назвали одним из бригадиров. Это было особенно нелепо: родившийся в Москве и выросший на московском асфальте, я редко соприкасался с лопатой. Но не отказываться ведь, когда идет война и город полнится дурными вестями. Раз надо, будем копать землю.

На заводе нас встретили радушно, дали лопаты и повели... на кладбище. Оно начиналось прямо за оградой и терялось где-то в зеленой дали. Задача формулировалась достаточно просто - рыть котлован и не обращать внимания на могилы.

То есть, как - "не обращать"? А так! Война. Нужны боевые самолеты. Предстоит расширять завод, возводить новый корпус...

Мы рыли с утра до вечера в дневную смену и с вечера до утра в ночную. Днем жара, но и ночью дышать тяжело. Рыли старательно, пытаясь подавить внутреннюю растерянность. Лопаты сокрушали гробы. Вместе с землей в тачку попадали кости, черепа, куски истлевшей ткани. Иногда в гробах обнаруживали клады - стеклянные банки с драгоценностями и золотыми монетами. Мы вызывали дежурившего неподалеку милиционера и передавали ему находку.

Чтобы представить себе душевное состояние ребят-землекопов, приведу один лишь эпизод. Приятель-однокурсник Жора неожиданно бросился на меня с занесенной над головой лопатой. Но так же неожиданно замер. Обнял: "Прости, нервы сдали".

Мне почему-то запал в память этот случай. Хотя Жоры давно нет - погиб на фронте. Как и большинство моих сокурсников...

Сознание безотчетно фиксировало какие-то странности. Но не пыталось их осмыслить. Почему, когда котлован еще не окончен, нас перебрасывали на другой участок, в другой конец кладбища? Мы снова рыли могилы, где хоронили многими десятилетиями. Иной раз останки лежали в два-три слоя. Но и очередной котлован не завершали - приступали к новому.

Всякий раз, выполняя свои бригадирские обязанности, я задерживался после работы. Приходил молчаливый десятник. Покуривая, делал замеры, что-то писал в своем блокнотике. Однажды он вдруг разговорился. Попросив не передавать услышанное ребятам.

Оказалось, вырытые нами котлованы закапывали другие бригады таких же работяг, как мы. Но почему? Зачем? Было мобилизовано большое количество молодых москвичей, преимущественно студентов. А у руководства нет уверенности в строительстве нового корпуса. Не исключено, что завод предстоит эвакуировать...

"Как же кладбище?" - неуместно спросил я. Но ответа не удостоился. Докурив папиросу, десятник сказал лишь, что мы - ребята старательные. Глядишь, когда-нибудь нам сгодятся землеройные навыки.

Мне они сгодились осенью сорок первого. Мы, солдаты без году неделя, рыли шурфы на Ленинградском шоссе и закладывали взрывчатку.

Мой армейский стаж куда длительнее землекопного. Начав ратный путь солдатом к северо-западу от Клина, я кончил его капитаном на подступах к Праге, радостно встречавшей советские полки. За четыре года хватало всего. И пролитой крови, и гноившихся ран. Хватало и потерь среди однополчан. Век пехотинца недолог...

Вспоминал ли я о Семеновском кладбище? Нет. Не до того было. Не хотел вспоминать и потом, слушая разговоры об исчезнувших захоронениях. Но чем дольше жил, возвращаясь мыслью к войне, тем определеннее делалось отношение к нашей "землеройной" самоотверженности.

Государство не заботилось о людях - живых и мертвых. Не готовилось всерьез к войне. Даже крупнейших оборонный завод не имел четкого плана на случай боевых действий. И, не имея его, на авось ликвидировал кладбище, где поколения москвичей хоронили своих близких, возложив эту бессмысленную, безбожную работу на молодую ребятню, готовую на любой труд ради помощи своей стране в роковой час.

Потом, словно спохватившись, власть вспомнит о прошлом, попытается уважительно говорить о нем. Введут погоны. Слово "офицер" перестанет звучать ругательством. Но советский офицер не будет гарантирован ни от мата, ни от зуботычин начальства.

Нравственный урон не восстанавливается. Как не восстанавливаются разоренные могилы, кощунственно уничтоженные кладбища. Это символы беспредела. Это звенья гибельной цепи. Разорвем ли ее когда-нибудь?

 
 

Под редакцией Андрея Травина. Пятый год издания.

Назад На главную Далее thinbarf.GIF
bline11.GIF (141 bytes) bline51.GIF (194 bytes)

© 1997-2006 Андрей Травин.