Реклама в Интернете
Альманах Курносая
"Я к Курносой красотке не слишком спешил"
Жорж Брассанс

   ПУБЛИЦИСТИКА, ПРОЗА, ПОЭЗИЯ.

Выпуск #38

ЛЮБОВЬ, НАСИЛИЕ, СМЕРТЬ

Георгий Далидович, печатается с разрешения автора

Фрагмент работы "Машина как средство познания себя", публикуется из журнала "Подводная Лодка"


В последнее время признаком хорошего тона стало говорить о волне насилия и сексуальности, захлестнувшей телеэкраны и страницы газет. Как будто смерть и любовь в ее плотском проявлении были изобретены сравнительно недавно. А человек, которого волнует вопрос смерти и который чувствует его связь с плотской любовью, может почувствовать себя маньяком и извращенцем. Однако частое повторение одних и тех же мотивов и атрибутов на печатных страницах и телеэкранах, их проявление в различных эпохах и культурах и даже мистических и религиозных течениях свидетельствует о том, что мы имеем дело с обширным слоем надличностной информации, пытающейся пробиться в массовое сознание и легализовать себя. Характер и цели этой силы требуют более углубленного анализа, невозможного в рамках данной статьи. Однако возьму на себя смелость утверждать, что, по предварительным данным, до 90% мужчин и более 60% женщин чувствуют волнение и сексуальное возбуждение, когда речь идет о некоторых способах смерти. Причем в подавляющем большинстве случаев никто этого не признает, считая чем-то постыдным или ненормальным. Что есть норма, а что есть аномалия? На самом деле - неважно. В любом случае есть повод для обсуждения и основания для попытки разобраться в причинах.

Во-первых, данное явление свойственно не только современности. Наиболее древнее описание эротической картины смерти, из известных автору, принадлежит Гомеру. Почему-то Телемах, сын Одиссея, всегда послушный отцу, вместо того, чтобы умертвить рабынь-изменниц мечом, как приказал отец, повесил их на одной горизонтально натянутой веревке и наблюдал, как они "недолго подергав ногами, все разом затихли" (в переводе В.А. Жуковского). Из современной физиологии известно, что "недолго" длилось минут десять...

Во-вторых, наша цивилизация сделала огромный шаг в направлении гуманности. Если сейчас кого-то возмущает, что полуобнаженная актриса изображает предсмертный оргазм на телеэкране, то можно напомнить, что всего лишь несколько сот лет тому назад просвещенная Европа могла наблюдать тысячи обнаженных женских тел, извивающихся в петлях на городских площадях. Не трудно представить, какие ощущения при этом испытывали монахи-инквизиторы.

Античный мир и средневековье были откровенны. Вспомните скульптуру Лаокоона и некоторые из полотен Босха, особенно из собрания Британского музея, или иллюстрированное издание "Молота ведьм" - подчеркнутая эротичность предсмертного напряжения мужских и женских тел очевидна. В последующие эпохи на смену наивной открытости приходят недосказанность и полунамеки. Но неужели черные бархотки на шеях прекрасных дам служили только для того, чтобы подчеркивать белизну кожи? Сейчас период откровенности возвращается.

Достаточно вспомнить о произошедшем несколько лет назад в джунглях Амазонки массовом самоубийстве членов религиозного сообщества. Способом было выбрано удушение пластиковыми пакетами. Причем наиболее сильные мужчины помогали натягивать мешки на головы женщинам, ослабевшим от наркотиков. Какая сила толкнула на это сотни людей, наших современников? Какие "закладки" в сознании или подсознании сработали? Очевидно, что программы, ответственные за подобное специфическое поведение, остаются неизменными на протяжении тысячелетий и активизируются в личностном или групповом сознании при наличии провоцирующих факторов.

Такова краткая историческая справка, которую можно дополнить тысячами примеров из области литературы, искусства и криминалистики. А вот данные по физиологии. При удушении повышается давление и снижается снабжение мозга кислородом. Тормозятся контролирующие центры и активизируется подсознание. Тело восстает из-под власти сознания. Инициируются все инстинкты, в том числе и сексуальное влечение. Как правило, человек успевает испытать состояние оргазма. Это было известно с древности.

Смерть обладает притягательной силой и привлекает и волнует именно медленный переход - это как попытка заглянуть одним глазом в замочную скважину - "что же там на самом деле", сохраняя позицию наблюдения "здесь-теперь" фронтальной личности. Но это попытка, после которой редко кому удается поделиться своим опытом, хотя и такие примеры есть.

В основе эротической притягательности медленной смерти (в основном различных способов удушения) лежит желание освободить подсознание, избавиться от мелочной опеки ограничивающей фронтальной личности и вечное неудовлетворимое любопытство. Гойя утверждал, что "сон разума порождает чудовищ". У кого как... Познание жизни невозможно без познания смерти. Просто не надо торопить события. Часто поиск сексуального партнера направлен именно на открытие возможностей подобных проникновений в сумеречную зону, и, если сотрудничество добровольное, не содержит в себе ничего аморального.

Стремление придать пути познания смерти обратимый характер породило все многообразие школ различных дыхательных упражнений, основанных на контроле и сдерживании дыхания, то есть на постепенном переходе в измененное состояние сознания с малоактивным супервизором.

Таким образом, контролирующая и осознаваемая компонента нашего "Я" есть лишь тонкая податливая пленка, разделяющая и одновременно объединяющая устремленную к вечности информационную субстанцию и темную, неосознаваемую силу, стремящуюся к совокуплению, насилию и смерти. Одно невозможно без другого, и часто именно из темной компоненты мы черпаем необходимую жизненную энергию. Следовательно, притягательность плотской любви, насилия и смерти не является греховной или ненормальной в современном понимании, если не приводит к необратимым последствиям.

Остается только напомнить, что личность - всего лишь проявление динамического процесса, циркулирующего в нейронной сети, а мы - лишь странники на пороге путешествия через третье тысячелетие...

ВИРТУАЛЬНОЕ КЛАДБИЩЕ СНОВА РАБОТАЕТ

Когда летом 1998 года открылось виртуальное кладбище, где каждый мог похоронить свою несчастную любовь, загубленную молодость или всех своих начальников, Иван Паравозов назвал его одним из самых перспективных проектов Русской Сети. Но на этот раз не оказался провидцем - кладбище вскоре и закрылось, и лишь спустя почти год "по просьбам трудящихся" открылось вновь. Заодно в нем появились некоторые ограничения на тексты эпитафий. Об этом я узнал из радиопередачи "Эхонет".
Плющев сказал в ней: "Открыв наобум несколько десятков могил (звучит отлично, да?), я, к удивлению своему, не обнаружил Билла Гейтса вместе с Windows... которых у нас принято хоронить в первую очередь. Впрочем, не исключено, что они все-таки среди похоронненных есть". Конечно, есть, как же без Must die!
"Главный недостаток сайта - продолжил Плющев, - бедное оформление. Ни тебе изгородей, ни камней надгробных с памятниками". А вот это и мне совершенно не понятно - в первой версии "Кладбища" нагробные камни все-таки были - в виде плоских цветных многоугольников - но зато хоть что-то.

ЭФТАНАЗИЯ ПО-РОССИЙСКИ

По-моему, сейчас идет суд над Кеворкяном.
У врачей, проводящих подобные исследования, явно не все в порядке с психикой, но тем не менее. закон-таки должен быть принят.
Тут недавно показывали женщину-хирурга, которая сделала смертельную инъекцию своему сыну, получившему в результате самосожжения 94% ожогов тела. У него отняли ноги и левую руку. Мальчику было 22 года. Такую участь он принял в результате размолвки с невестой.
Обожженные люди всегда пребывают в сознании, и мальчик осознавал, что никогда не сможет быть даже полноценным калекой, потому что и от лица у него остался один рот.
Он умолял мать, и мать, поняв, что сын не справится с болью, сделала ему инъекцию и пыталась сделать то же с собой. Помешал медперсонал.
Мать осудили и дали 15 лет за умышленное убийство. Справедливо ли?
Эльза.

СМЕРТЬ МОНАХА

В ноябре 1999 года в Питере хоронили Николая Рудакова, более известного в Русском Интернете как Монах. Его короткий рассказ "Сайт" стал для меня первым прочитанным произведением киберпанка на русском языке (ведь тогда в феврале 1997 года "Лабиринт отражений" был еще не опубликован). Но все это можно было воспринимать как словесные игры, пока Монах не написал свою "Селянку". Она, кажется, что-то выигрывала на одном из многочисленных сетевых литературных конкурсов, но не в этом суть. Главное, что никто, наверное, не посмеет назвать этот рассказ графоманским. В нем уже начинался писатель.
"Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца". Как много сайтов мертвых, неинтересных...", - писал Монах в тринадцатом выпуске своих "Записок из Кельи"... Монах, отлученный от церкви и ЕЖЕ-листа, - светлая тебе память.

СЕЛЯНКА

Николай Рудаков
Впервые опубликовано в "Записках из кельи" в октябре 1997 года.

- Селянка! Ходь сюды.
Хочешь большой и чистой любви?
- А кто ж ее не хочет?
- Тогда приходи сегодня вечером на сеновал...
Из фильма "Формула любви"

- Дорогой, ты опять оставил свои носки под диваном, - металл в голосе жены приобрел оттенок ржавого железа. Я когда-то слизнул болгарский кетчуп со старого металлического ножа, который был сделан отнюдь не из нержавеющей стали. Ощущение ржавчины до сих пор заставляет меня покрываться мурашками. Это почти как скрести алюминиевой ложкой по дну эмалированной миски. Особенно если в ней черника с сахарным песком. Но ее это не задевает. Потому что она не слышит. С детства, то есть с рождения. Глухонемая. Ленка сидит напротив меня за столом и ест ложкой чернику с сахаром. Ложка скребет по дну миски. Я мучаюсь, терплю, но в конце концов после долгих и безуспешных попыток объяснить, что же мне не нравится в том, как она ест чернику, просто отбираю у нее миску с ложкой. Обижается. Вообщем-то эту чернику она принесла мне. (Ленка - моя соседка, мы с детства отдыхаем у своих бабушек в деревне). На дворе "бабье лето", черника еще не осыпалась с кустов, но стала уже несколько пресной, какой-то водянистой. Осенью мне уходить в армию, а пока я - безработный и пользуюсь этим. В принципе, местные считают нас за своих, не то что пацанов с садоводства, с которыми у нас давняя закоренелая вражда. Сегодня суббота, и в клубе наверняка будут танцы. Опять припрутся.
- На танцы пойдешь? - спрашиваю я и одновременно делаю "брейковое" движение руками. Несколько секунд думает, а затем утвердительно кивает головой. На танцы Ленка ходит, как все, и даже танцует. Как только ей удается двигаться в такт, ума не приложу. Конечно сложные танцы она танцевать не может, а так, ногами подрыгать - наравне с другими. Девчонки один раз над ней подшутили: продолжали танцевать, когда музыка кончилась. Она потом плакала в кустах за клубом, а я злился на себя за то, что не вытащил ее из круга. С тех пор Ленка опасается ходить на танцы.
Я ссыпал чернику в кружку и отдал ей, пусть так ест.
- Пора собираться, - я показываю ей, как буду завязывать галстук. Она смеется. Жаль, что она не может слышать своего смеха - он иногда говорит мне больше, чем слова. Я показываю на ходики, время полдевятого - через полчаса начнутся танцы, а нам надо с ребятами еще успеть немного принять "для храбрости", Колян обещался стырить у отца немного самогона. Ленка не любит, когда я пью, но не идти же на танцы совсем трезвым. Она словно чувствует это, и смотрит на меня с легкой укоризной.
"В краю магнолий плещет море...", - старый магнитофон надрывается на полную мощность. Девчонки напротив лузгают семечки, бросая шелуху на пол. Колян, как и обещался, принес поллитровку, которую мы и выпили на пятерых за клубом. Самогон оказался крепковат, на закуску пошли яблоки деда Василия (его дом ближе всех к клубу). Дед который год грозится завести собаку: "шоб портки спускала с вас окаянных", но то ли собак не любит, то ли яблоки. Вот "горькую" дед любит сильно.
Танцы были в самом разгаре, когда приперлись садоводские большой толпой. Почему-то приходят всегда только одни парни - непонятно, куда деваются девчонки. Ленку никто почему-то не приглашает, хотя девчонка она видная и красивая. Наверное, потому что не знают, как знакомиться. Кто-то из садоводских пригласил на медленный танец Юльку - девчонку Коляна, и она согласилась. Ох, чует мое сердце, добром это не кончится, Колян вон уже как набычился. После танца Колян подошел к пацану и что-то сказал ему, тот пожал плечами и двинулся к выходу. За ним потянулись несколько садоводских. Я кивнул Витьку и тоже пошел на улицу. Садоводские пытались втроем одолеть Коляна, но это у них не очень-то получалось, тут подключились мы, и затем подтянулась новая партия садоводских...
Очнулся я от того, что кто-то мокрой тряпкой вытирает мне лоб - у меня видимо рассечена бровь и болит скула, а так я вообщем-то цел. Колом похоже переехали, суки. Ленка смотрит на меня с грустью в глазах, и вытирает мокрым платком кровь с моего лица. Танцы уже кончились, никого из наших (не из наших впрочем тоже) не видать. Надо идти домой.
- Домой пойдем? - спрашиваю я Ленку, она неуверенно пожимает плечами. То ли не поняла, то ли домой не хочет. Почему-то накатывает волна раздражения. "Дура глухая", - думаю я про себя. Она тут же напрягается, как будто читает мои мысли.
- Извини, - я беру ее за руку и шагаю пальцами по ее ладошке, - пойдем прогуляемся. Она задумчиво кивает головой. На улице немного похолодало, и я накидываю ей на плечи свою старенькую куртку. Она в одном платье, как ей не холодно, тоже понимаешь, выпендриться захотелось. Так я с ней и не потанцевал. Обидно. Мы идем от клуба, огородами, не хочу идти по главной, там сейчас гуляют местные, потом будут судачить. Уже совсем стемнело, и дорожка почти неразличима. Ссадина на лбу немного саднит. На конюшне заржала лошадь. Ленка оступилась и взяла меня под руку, а я повернулся к ней, чтобы поправить сползшую с ее плеча куртку. Она повернулась ко мне навстречу, тихонько коснулась запекшейся крови на лбу. Я неожиданно для себя поцеловал ее в пахнущие травами губы. Они ответили мне. Ленка прижалась ко мне всем телом и обвила своими руками за шею. Куртка упала с ее плеч, и я коснулся руками ее спины. Под платьем не ощущалось не малейшей неровности. Внезапно мне стало жутко холодно, хотя, может быть, эта дрожь была не от холода. У меня просто тряслись руки, она тоже дрожала всем телом. Я поднял куртку и накинул ей на плечи. Мы потихоньку пошли вперед, не переставая целоваться под каждым темным кустом. У моей калитки мы остановились, она замешкалась, но я тихонько отворил калитку, и мы проскользнули во двор. Дверь в баньку не запиралась на замок. Ленка было уперлась, но я настойчивее потянул ее за рукав, и она сдалась. В баньке было тепло и достаточно сухо (бабка обычно топила ее по пятницам). Я сел на скамейку и усадил Ленку к себе на колени. Света, проникавшего в маленькое оконце, было бы недостаточно даже для того, чтобы увидеть светляка, но нам было светло и без света. Я целовал ее мягкие податливые губы, а руки уже потянулись к пуговицам на груди ее платьица. Она вдруг отстранилась и ударила меня по рукам, но так, как бы полу-всерьез, полу-в-шутку. Я провел рукой по груди и ощутил напрягшийся девичий сосок. Ленка немного запрокинула голову и я стал целовать ее в шею. Мои губы опускались все ниже и ниже, помогая рукам справляться с пуговицами. Надо сказать что рукам из-за мелкой дрожи охватившей все мое тело справится с этой задачей было непросто. Наконец, я расстегнул последнюю и смелым движением снял платье с плеч до локтей. Ленка совершенно неудобно ерзала у меня на коленях, я провел рукой по ее гладкой бархатистой спине и ощутил, что моя дрожь так же передалась ей, она судорожно пыталась вытащить руки из рукавов, но это у нее получалось не очень. Я поцеловал ее упругую нежную девичью грудь, и с ее губ сорвался тихий стон. Она запустила пальцы мне в волосы и прижала к груди мою голову. Потом ее пальчики забрались под ворот рубашки и начали расстегивать пуговицы, гладить мои плечи. Вдруг она резким движением соскочила с моих колен, и начала целовать мою шею и грудь, одновременно продолжая расстегивать рубашку, и постепенно спускаясь поцелуями все ниже и ниже. Платье мешало ей и она вынула руки из рукавов превратив платье в юбку держащуюся только на крутых девичьих бедрах. В окошко заглянула луна, и я увидел изумительной красоты женскую грудь, словно отлитую из лунного света, поднимающегося с каждым глубоким вздохом. Я обхватил ее и посадил верхом к себе на колени, ее грудь напомнила мне музыкальный инструмент, чутко отзывающийся на каждое мое прикосновение. Я чувствовал себя как ученик мастера, впервые взявший в руки только что сделанную мастером скрипку. Вот получилась первая нота, вторая, полилась тихая и чарующая мелодия, и уже непонятно, кто играет, музыкант на скрипке или дух мастера заставляет звучать инструмент даже в самых неумелых руках. Ленка, тихонько раскачиваясь всем телом, сидит у меня на коленях. Я снял с нее платье, и она осталось в одних трусиках. Я положил руку на ее круглый живот и сразу же почувствовал, как напряглись ее ноги.
- Ммммм, - жалобно замычала она и слабо попыталась вернуть мою руку на место. Но сопротивление было настолько слабо, что моя рука, как вражеский лазутчик, проникла в последний оплот защитников крепости. Ее ноги резко напряглись, и она вся подалась вперед, и задышала еще сильнее. Движения становились все учащеннее, и с губ срывалось почти различимое мычание, в котором мне чудилось: "Я тебя люблю!"
- Я тоже тебя люблю, девочка моя, - прошептал я, и мне показалось что она услышала эти слова. Я поставил ее на ноги и снял с нее трусики, она помогала мне. Когда они упали, она переступила через них словно через последнюю черту, отделяющую прошлый мир от мира будущего. Я поцеловал ее круглый живот и спустился ниже до треугольника темных волос, она вдруг резким движением подняла меня со скамейки и начала расстегивать ремень на джинсах. С большим трудом мы справились с этим, затем рубашка и все остальное, и вот, я тоже абсолютно нагой стою перед ней, и меня всего трясет словно в ознобе. Лена гладит меня руками нежно касаясь, словно пытаясь успокоить бушующий во мне пожар. Она усаживает меня на полок, а сама садиться ко мне верхом на колени и целует меня сама в первый раз, ее губы охватывают мои, и я как бы растворяюсь в ней целиком. Пожар охвативший меня не стихает, я придвигаю ее ближе к себе, но она протестующе мычит и кладет мои руки к себе на плечи.
- Мы-му, - протестующе качает она головой, а сама пододвигается ко мне и направляет меня рукой. Она начинает тихо двигаться, даже не то, чтобы двигаться, а плавно раскачиваться, почти не продвигаясь вперед. Я просто не могу себя больше сдерживать, но от каждого моего малейшего движения она вскрикивает и протестующе качает головой. Потихоньку движения становятся все более размашистыми, а к стонам боли присоединяются звуки и стоны радости. Она приникает к моим губам и вдруг с полной силой садится на всю глубину. Острая боль от прокушенной губы пронзает меня всего с ног до головы, и тут же весь окружающий мир вокруг меня взрывается мириадами осколков, крупная дрожь заставляет биться ее тело, ее сильные руки прижимают меня к себе, и она целует меня солеными от слез и крови губами...
Мы лежим на полке, ее голова покоится у меня на плече, и похоже, что она задремала...
Вдруг она привстает, наклоняется ко мне и говорит:
- Вставай, не время сейчас спать, мне нужно идти, а ты вставай, я тебя прошу, очень прошу.

Я просыпаюсь. Светает. Я высовываю голову из-за бруствера и вижу ползущее по склону горы пятно. Сука, "духи". Прикрываю рукавом предохранитель, чтоб не щелкнул, закрываю молодому ладонью рот, больно бью (заснул сука) по ребрам и шепчу в ухо:
- Вставай - "духи".
Его глаза от страха расширяются, и он мгновенно просыпается, но толку от него - как с козла молока.
- Сейчас стреляешь куда угодно, только не в меня, короткими очередями. Понял?
Кивок. Достаю "лимонку", чека, скоба отлетает, раздается шипение. Считаю про себя, кажется целую вечность: "Раз... два... три... четыре" и тихонечко отправляю ее за бруствер. "Пять... шесть... семь...". Взрыв и стоны - кого-то цепануло.
- Давай, - кричу я молодому, и он, высунув автомат, начинает поливать камни свинцом, я тем временем пытаюсь вычислить, где кто притаился. Вот там под карнизом кто-то есть, и слева, и там. С соседнего поста тоже заработал пулемет. Гранату из подствольника по карнизу - каменная могилка ему обеспечена, очередь по этому, чтоб не высовывался. Из-за горы выходят "вертушки" и начинают "работать" по площадям, что ж вы делаете, гады?..

- Что вы тут развели публичный дом, убирай отсюда эту блядь, ишь разлеглись, - вопли моей бабки слышны кажется на всю деревню. Ленка мирно спит у меня на плече.
- Замолчи, старая, не кричи так, - путаюсь урезонить я бабку.
- Не буду молчать - пускай все знают, какая она блядь, - Ленка проснулась и спросонья недоуменно смотрит на бабку.
- Чего зенки вылупила, у-у-у сучка глухая. Нашла, тут, себе кобеля. Пошла вон, - и бабка замахнулась на нее мокрой тряпкой. Я вскочил и вытолкал бабку за дверь. Ленка испуганными глазами смотрела на меня.
- Ничего страшного, ничего она тебе не сделает, - попытался я ее успокоить.
-Уу-му, - расстроено покачала она головой, глядя на то, как бабка барабанит с той стороны по двери.
К полудню вся деревня знала все подробности нашей ночи. Вечером Ленка уехала в город...
- Нечего этой сучке здесь делать, - визгливый голос бабки превратился в рев набирающего обороты вертолетного винта...

- Потерпи, миленький, - наклонилась ко мне "сестричка", - это только контузия, ничего страшного. Когда я оклемался в госпитале, от родных пришло письмо, что Ленка за день до моей контузии погибла в аварии...

- Ты про носки слышал? - жена осеклась на полуслове, переведя на меня взгляд. Вертолеты в моей голове затихли, осталась тупая пульсирующая боль слева. Она знает что сегодня я опять приду домой пьяный в хлам и никакие носки не будут меня волновать...

 
 

Под редакцией Андрея Травина. Третий год издания.

Назад На главную Далее thinbarf.GIF
bline11.GIF (141 bytes) bline51.GIF (194 bytes)

© 1997-2006 Андрей Травин.