ПУБЛИЦИСТИКА, ПРОЗА, ПОЭЗИЯ.

Выпуск #21

ЧЕРЕМУХА
(записки писателя)
Михаил Арцыбашев

М. П. Арцыбашев (1878 - 1937) - известный прозаик и публицист, автор нашумевшего в свое время романа "Санин" (1907), который был переиздан в России на заре перестройки (и я его даже сумел купить и прочитать без особого восторга). В 1923 г. М. П. Арцыбашев перебрался в Польшу, где активно выступал против большевистского насилия. Этой теме посвящена вышедшая посмертно книга «Черемуха» (Варшава, 1927), главы из которой мы предлагаем. Вероятно, этот текст ранее никогда не публиковался в электронном виде (а здесь приводится с незначительными сокращениями).

1.

Самое подлое и гнусное деяние большевиков - это зверское избиение царской семьи. Я - не монархист и слово «Царь» не повергает меня в священный трепет. Не потому считаю я это убийство величайшей гнусностью, что убит был именно царь, а потому, что в этом кровавом акте трусливая подлость большевиков выявилась во всей своей ужасающей гнусности.
Казнь Людовика XVI не ложится таким грязным пятном на деятелей французской революции. Правы или не правы были французские революционеры, но они искренно верили, что эта казнь необходима для блага отечества, и приняли на себя всю ответственность. Они судили короля при свете дня и казнили его перед лицом народа. Ударом гильотины они надеялись разрубить исторический узел и, подымая топор, сами ставили себя перед судом истории. Их можно обвинять в бесполезной жестокости, их можно упрекать в политической ошибке, но гражданского мужества у них отнять нельзя.

Даже и тени такого мужества не проявили большевики. С начала и до конца ими руководил только подлый страх. Боязнь переворота заставила их решиться на убийство, боязнь возмездия заставила их всячески увиливать от ответственности. До сих пор в точности еще неизвестно, кто именно решил участь несчастной царской семьи. Одни называют Свердлова. Другие подозревают волю самого Ленина. Большевики же все еще не решаются сказать правду, сваливая ответственность на какой-то захолустный совет "собачьих" депутатов.
Правда, после многих колебаний, недомолвок и уверток, убедившись, что народ молчит, и возмездие еще далеко, Совнарком решился санкционировать убийство. Но и тут у большевиков не хватило смелости признать акт в порядке казни. И в своем декрете, выразившем одобрение екатеринбургскому совету, Совнарком постарался представить убийство как вынужденное приближением войск Колчака. Как все это далеко от кровавого мужества Дантонов и Робеспьеров! Вместо открытого суда перед лицом всего народа - трусливый и темный заговор; вместо поименного голосования - обмен шифрованными телеграммами; вместо зала народного собрания - высокий забор вокруг места убийства, вместо эшафота на площади Революции - подвал в доме Ипатьева. (.)

2.

Однако перед лицом справедливости нельзя всю ответственность за участь царской семьи возложить на одних большевиков. Мы все до известной степени, более или менее, повинны в екатеринбургской трагедии. Участь Николая II была предрешена предательством одних, революционным ослеплением других, изменой третьих, трусостью четвертых и безмолвием пятых. Большевики убили. Гнусно, зверски, подло убили, и ни одна капля крови, пролитая в подвале дома Ипатьева, не смоется с памяти "вождей Октябрьской революции".
Но то положение, при котором екатеринбургская трагедия была почти неизбежной случайностью, создалось заранее.

Ни для кого не могло быть тайной, что пребывание низвергнутого монарха среди возбужденной революционной толпы обрекает его на несказанные страдания и каждую минуту угрожает ему гибелью. И, несмотря на это, люди, стоявшие тогда у власти, не решились определенно поставить вопрос о том, виновен ли Николай II в каких-либо преступлениях против народа. Ибо от решения этого вопроса зависело или предание бывшего императора суду, или высылка его из пределов России. А то и другое по обстоятельствам момента было чрезвычайно опасно. Предать суду, но за что судить?

Людовик XVI был судим и казнен не за то, что был королем, а за государственную измену - за сношения с врагами Франции.
Но и самые озлобленные люди не могли бы предъявить такого обвинения Николаю II, отказавшемуся "открыть фронт немцам", когда это могло спасти монархию, и отказавшемуся подписать позорный для России мир, когда это могло спасти его самого. Нельзя же было судить его за то, что, рожденный императором, он твердо верил в свое помазанничество и защищал свое "священное право" на самодержавную власть! (...)
А между тем в случае оправдания явилась бы необходимость отпустить царскую семью с миром, что, конечно, вызвало бы кровавый взрыв революционных страстей. В случае же обвинения совершилась бы казнь, ответственность за которую по совести, не могли бы принять на себя те, кто не был ослеплен революционной демагогией.
И люди, стоявшие тогда у власти, не решились ни на суд, ни на высылку.Колеблясь между страхом революций и страхом реакции, они не нашли в себе мужества взять ответственность на себя и предоставили решить участь царской семьи какому-нибудь случаю.
Этот случай и явился в виде большевистского переворота.

3.

Но ведь Россия не вся состояла из революционной черни и фанатиков революции. Если люди, стоявшие у власти, не имели мужества, общественное мнение, которое тогда не было безгласным, должно было потребовать от них этого мужества. Но общественное мнение в лице самой тогда свободной печати находилось в такой же прострации, как и представители правительства. Всеми равно властвовала проклятая формула "постольку-поскольку", и все искали популярности у революционной черни, или стараясь доказать свой революционный пафос, или трусливо отмалчиваясь от неудобных вопросов. Решительно никто не хотел казни "тирана", но никто и не осмеливался поднять свой голос в его защиту. Впрочем, огромнее большинство просто было равнодушно к участи бывшего монарха. Слишком быстро завязалась роковая борьба, слишком близко надвинулась неизбежная катастрофа, чтобы заботиться о судьбе нескольких человек.

ЧТО ДЕЛАТЬ МУМИЕЙ ЛЕНИНА?

Итоги голосования (11-13 июля 1999 г.), организованного Политцентром на Куличках (печатается с его любезного разрешения):
"Как надо поступить с телом Ленина?

- Захоронить 44% (79 чел.)
- Не трогать, но прекратить концерты на Красной площади - 17% (31)
- Оставить все как есть - 9% (16 чел.)
- Сжечь и прах развеять - 8% (15 чел.)
- Возить по странам мира и показывать за деньги - 8% (15 чел.)
- Мне все равно - 4% (8 чел.)
- Перенести в Пантеон вместе со всеми останками похороненных на Красной площади - 3% (6 чел.)
- Продать - 2% (5 чел.)
- Затрудняюсь ответить - 0% (2 чел.)

В недавней заметке Кому Ленина хоронить? Наталия Бабасян пишет: "В конце мая во время крестного хода по Красной площади в день Кирилла и Мефодия патриарх вдруг остановился, чтобы поразмышлять об историческом облике Красной площади. Святейший сообщил, что Красная значит "Красивая", посетовал на создание здесь кладбища деятелей революции и аморальность рок-концертов рядом с погостом, а заодно высказал надежду, что "когда-то придет время, и будет создан какой-то пантеон, куда будут перенесены эти останки". К вечеру электронные масс-медиа разрывались: патриарх призвал похоронить Ленина.

Но накладки все-таки возникли. Программа "Сегодня в полночь" (НТВ) показала эксклюзив - короткое интервью с Алексием II по окончании крестного хода. "Вы сегодня выступили с важной инициативой о захоронении Ленина...", - говорил корреспондент. Лицо Патриарха вытянулось, на нем появилось плохо скрытое удивление, и прямо в камеру Святейший заявил, что ни c какой инициативой он не выступал, а лишь еще раз подтвердил неоднократно высказанную им позицию. А ведь Алексий II сказал чистую правду. Церковная иерархия никогда впрямую не призывала хоронить Ленина. Немногочисленные обращения церкви к этой теме, как правило, инициировались из Кремля. Они всегда, даже в 1993 году, были весьма осторожны и носили двойственный характер. Аргументы в пользу захоронения умело уравновешивались ссылками на чувства почитателей вождя, заканчивалось же все призывами к властям сделать все так, чтобы не посеять раздора в обществе... [И вот] появилась возможность отныне и довеку ссылаться в вопросе захоронения Ленина на мнение Патриарха, что Ельцин весьма удачно и сделал в нашумевшем известинском интервью. (...)

Сложность в одном. Времена, когда проблема ленинских похорон всерьез волновала общество, давно прошли. Голосов на выборах это не добавит, на дворе не 1993 год. (...)

Итоги голосования (12-16 июля 1999 г.) совместного опроса, организованного каталогом "Ау!-@Rus" и литературно-публицистическим сайтом "Смерть в Интернете". Всего ответило - 1152 чел.

1. Как надо поступить с телом Ленина?
Вынести из Мавзолея, предать земле - 71,2% (820 чел.)
Оставить в Мавзолее - 25,3% (292 чел.)
Другое - 3,5% (40 чел.)

2. Бывали ли Вы в Мавзолее Ленина?
Бывал(а) в реальном - 56,4% (650 чел.)
Не бывал(а) - 39,4% (454 чел.)
Бывал(а), но только в виртуальном - 4,2% (48 чел.)

КОРОЛЕВСКИЙ ЗЕМЛЕКОП

«Да ты, Георгий, чуть ли не единственный в стране человек, который видел в гробу все бывшее Политбюро», - сказал как-то Коваленко знакомый литератор.
-- Действительно, - улыбается Георгий Никитович, кого только не приходилось хоронить за свою жизнь. И Хрущева, и Суслова, и Брежнева, и Андропова, и Черненко... Недаром Друзья «королевским могильщиком» прозвали. Я и вправду «королевский», чуть кто в верхах умирает, сразу приглашают меня с напарником.
Так было и осенью 73-го, когда, полный побед и свершений, закончился путь Семена Михайловича Буденного. У Кремлевской стены работали тогда в восемь рук: два землекопа с Ваганькова и два - с Новодевичьего, Управились быстро. Часа за полтора. После просеивания выкопанной земли принялись за драпировку могилы крепом, Как и полагается в таких случаях - красно-черным. На следующий день - чуть свет - снова были на «рабочем» месте. Проверили, все ли в порядке, и - в комнату ожидания, под гостевые трибуны. Пока гроб с телом маршала выносили из Колонного зала, пока говорили над ним у Мавзолея прощальные слова - попивали в тепле принесенный с собой кофе, играли в домино. «Говорят, чего там только нет, под трибунами, - рассказывает Коваленко. - Но мы только в одной комнате были. Столы, стулья... Ничего особенного. Нас туда провожал комендант, а потом, к концу траурного митинга, забирал».

Они снова возвращались к могиле в «Революционном некрополе», как зовутся захоронения у Кремлевской стены, и ждали, когда родственники простятся с усопшим. Затем осторожно, как правило вдвоем, брали со стола гроб и опускали в могилу. Вокруг телекамеры, вспышки блицев. Все взгляды направлены на тебя. Попробуй, сохрани душевное равновесие! Поволновались тогда и землекопы. Однако дело свое сделали, как полагается. И опустили, и засыпали быстро. Ровно за 4,5 минуты, пока звучал Гимн Советского Союза. После этого установили венки, портрет и - будьте здоровы, мастера печали! До следующих похорон, Только в премиальной ведомости не забудьте расписаться. За выполнение «особо важного задания».

- Большая ли была премия? - переспрашивает Георгий Никитович. - Можно сказать, мизерная. Мы, землекопы, всегда последними в списках значились. И получали соответственно - несколько десятков рублей. Да, признаться, на большее и не претендовали...
- И без того денег хватало?
- Все почему-то считают, что могильщики - богачи. Но никто не думает, как им это достается. Я не скупой. У меня никогда не было сберкнижки, То, что получал. уходило моментально. Потому что, работая на кладбище, как никто понимал; жить надо сегодняшним днем. Завтра может и не быть... Все мы смертны. - Вы пришли н пониманию этого с тех пор. как стали могильщиком?
- Я понимал это всегда, хотя раньше и не предавался столь философским размышлениям. Просто легко жил. У матери нас было трое. Чтобы прожить, ей приходилось крутиться, как волчок. Поэтому до меня, младшего, руки не доходили. Я этим пользовался и вел себя, как хотел...

- Когда умер Буденный, - продолжает Коваленко, - на кладбище я работал уже три года. Поэтому хоронил Семена Михайловича наравне с ваганьковскими землекопами. Когда же скончался Суслов, комендант Кремля Шорников пригласил только меня с помощниками. Может быть, потому, что к тому времени мы уже были хорошо знакомы... Кого ведь только за эти несколько лет я не перехоронил на Новодевичьем! Хрущева, мать и тещу Гришина, мужа сестры Брежнева, его мать... Эти похороны, кстати, я помню, как сейчас, Леонид Ильич тогда очень переживал. Плакал. Глотал какие-то таблетки. Я подошел к нему, обнял, а он: «Спасибо, Георгий!», а сам все: «Мам! Мам!..». Когда уходил, сказал управляющему делами, чтоб нас не обидели. Тот сразу конвертик сунул...

Приятельские отношения у Георгия сложились не только с тогдашним Генсеком, но и с Молотовым. Кагановичем, Булганиным, Щелоковым, Косыгиным. Все они не раз появлялись на кладбище, провожая в последний путь друзей и коллег. Молотов при этом все обещал Георгию подарить свою книгу, Щелоков интересовался его зарплатой. «Да рублей 70 набегает», - как на духу отвечал землекоп. - «В день?» - даже не представляя. что где-то еще существуют такие оклады, переспрашивал тот. - «В час!» - отшучивался Коваленко.

Подобная форма общения с людьми высокого ранга для Георгия была нормой. Без нужды никому не кланялся. «На кладбище мы все равные, - считал. Поэтому и не заискивал, а порой даже вел себя как невоспитанный ребенок: «Что-то вы к нам зачастили, Николай Анисимович», - бывало, отпустит Щелокову, «Как ваше драгоценное здоровьице?» - спросит Молотова. Только с Микояном нрав свой попридерживал. Знал - панибратства тот не терпел. «С вас, Анастас Иванович, бутылка коньяка!» - скажет однажды в шутку начальник мастерской после установления на могиле сына Микояна нового надгробия. А назавтра получит такой нагоняй от начальства, что навсегда потеряет охоту ко всяким, шуточкам.

Самые пышные похороны были у Брежнева, - вспоминает Коваленко. - О них вообще потом люди много говорили. А нас с напарником обвиняли в том, что мы бросили гроб. На самом деле ничего подобного, конечно, не было. Доверили бы нам потом хоронить Андропова и Черненко! Случилось же следующее. Когда родственники прощались с Леонидом Ильичом, комендант Кремля мне и говорит; «Георгий, столько гостей иностранных понаехало. Давай опустим гроб на бой курантов!». Мы, понятно, согласились. Гроб закрыли, сняли со стола, поставили на планку - и стоим, взявшись за полотенце, ждем. Минута, наверное, прошла. Наконец, ударили куранты, одновременно с ними раздались залпы траурного салюта. Поскольку звукооператор находился рядом с орудиями, грохот получился такой, что все смотревшие телевизор в тот момент чуть не оглохли. Вот и подумали: полковники уронили гроб. Нас тогда все почему-то за полковников принимали...
- А из чего правительственные гробы?
- Из бука, 145-рублевые, с защелками. Самые дорогие из тех, что у нас есть. Правда, однажды мне пришлось опускать в могилу гроб и за 6 тысяч долларов, Он был из титана. Нажимаешь кнопку, крышка ж-ж-ж - вверх, а там хрустальный вкладыш. Мы хоронили жену одного сотрудника ООН. Гроб тоже эта организация оплачивала.
- Кого еще из известных людей за 21 год работы на кладбище Вы предали земле?
- На Новодевичьем хоронил Микояна, Хрущева, Фурцеву, Любовь Орлову, Шукшина. На Кунцевском - Маленкова, Лысенко, Визбора. Хорошо помню похороны Варлама Шаламова и Надежды Яковлевны Мандельштам. Народу на них было немного. Зато присутствовали сотрудники Комитета. Даже здесь не оставляли опальных людей в покое. На Востряковском кладбище отвечал за похороны Андрея Дмитриевича Сахарова. А вообще за 21 год перехоронил несколько тысяч человек.
- И все со своим напарником - Василием Ивановичем Простатовым?
- С ним я работал только 12 лет, вместе хоронили Брежнева, Суслова, Андропова... Больше он работать землекопом не смог. Радикулит... Это у нас профессиональное, Из всех моих знакомых только двое доработали до пенсии, остальные уходили раньше, Очень большая у нас нагрузка. Сейчас еще зимы помягче, а раньше дотемна долбить мерзлый грунт приходилось, А лом 50 килограммов весит. Без допинга не осилить. Еда не идет, только водочка от мороза да усталости и спасала,
- Землекопы поэтому сливаются?
- Не только. Есть такой обычай: поминают родственники. поминает и землекоп. Через это дело идет становление каждого работника кладбища. Когда были молоды, бухали по-черному. Меня хоть машина сдерживала, а вот другие... Сейчас уже 7 лет не пью. Вовремя осенило: здоровье надо беречь, А водка и табак - яд.
- А Вы смерти боитесь?
- Чего ее бояться?
- А если в ад попадете?
- Не-ет, мы - только в рай, мне это один знакомый священник сказал. Кто на кладбище работает, тому вся грехи прощаются. Потому что стоим мы у врат. ведущих на тот свет, и помогаем попасть туда умершим.
- Георгий Никитович, а как Вы думаете, почему именно Вас избрали помогать входить в те врата членам и главам правительства!
- Видно, так было предопределено свыше. Меня с детства тянуло в Колонный зал, когда там выставляли чье-нибудь тело для прощания. Летом ли, зимой, но я по несколько раз выстаивал очередь и смотрел, смотрел... Интересно. Черт его знает почему. Может, это подсознательное. А может, просто зрелищ ни хватало... Сейчас Георгий Никитович Коваленко - начальник ритуального цеха Новодевичьего комбината. По-прежнему задирист, энергичен, здоров. Как будто и не было тех нескольких тысяч кубометров земли, что за двадцать с лишним лет пришлось покидать.

Датировка беседы не сохранилась. Интервью произошло около десяти лет назад.

Под редакцией Андрея Травина. Третий год издания.